в миру Александр Иванович Муртазов
Семья наша была среднего достатка. Была у нас лошадь, но в коллективизацию ее отобрали. Папа наш работал трактористом.
В 1941 году его призвали на фронт. Мне было тогда 6 лет, я помню, как он уходил, я провожал его, держась за руку, до околицы. Папа не вернулся. Последнее письмо пришло из Торопца, Тверской области.
Стали мы жить одни. Мама была полуграмотная, но воцерковленная, с хорошим голосом; она пела на клиросе. Потом церковь закрыли. Мама работала уполномоченным по сбору налогов, потом лесником, потом завхозом в больнице.[1] Я всегда ей помогал и был, таким образом, всегда "на народе". Освоил все эти работы – выдача леса, например. Лошадь, коровы – все это я умел. С детства привык к труду. За пять километров ходил в школу, закончил 7 классов; потом еще 2 года учился. 10 классов тогда мало кто оканчивал.
Когда мама работала лесником, то в доме нашем часто собирались люди для совместной молитвы. Я бегал и собирал народ.
Потом я сам стал работать – на почте вторым агентом. Потом армия; служил 2 года в Баку, в зенитной артиллерии.
В мое отсутствие семья переехала в г. Чистополь. И там была церковь. А раньше там был монастырь, и хор церковный состоял из монашек. Домик наша семья купила на паях с монашками. И когда я вернулся из армии, то монашки стали говорить со мной о поступлении в Духовную семинарию в Саратов. Стал я готовиться: надо было бегло читать по-церковнославянски, знать Закон Божий, тропари наизусть. И поступил.
Преподаватели в Саратовской семинарии в те годы (конец 50-х) были хорошие, "старинные". Многие стали архиереями: Филарет – экзарх Киевский; митрополит Иоанн (Гренланд); горьковский Владыка Николай, он был у нас инспектором; ивановский Владыка Феодосий. Владыка Феодосий славился у нас в семинарии как яркий проповедник. Он ранее жил в Чернигове, со старцем Лаврентием, ныне канонизированным. В войну его контузило под Курском. Положили его в гроб, закопали. И в гробу он очнулся и взмолился: "Господи, если Ты оставишь мне жизнь, я посвящу себя Тебе!" А ребятишки собирали в лесу патроны после боя. Краешек портянки торчал из под прибитой крышки гроба, и был виден среди холмика могильного. Дети и потянули за этот краешек. Чудо! Дети позвали стариков, и те его раскопали. Как Лазаря четырехдневного. Закончил Духовную Академию в Питере. Жена и дети от него отказались.
В Саратовской Семинарии я учился с 1957 по 1960 годы. Учился, с Божией помощью, отлично.[2] Был иподиаконом у митрополита Вениамина (Федченкова). Был доверенным лицом по хозяйству: у нас было пять общежитий. Был помощником эконома.
Потом ректор велел сан принимать. Мои опекуны – о. прот. Иоанн ( он в Чистополе жил, помогал и материально, и советом) и блаженная Анна Михайловна, прозорливая, как Ксения Блаженная, была – оба умерли в один год. И вопрос с женитьбой я решал один. Жена была певчей церковного хора. Повенчались. Закончил семинарию, и мне назначили приход. В священники рукоположили в Саратове, митрополит Саратовский и Вольский Палладий рукополагал. Это было в 1961 году. Два года служил на приходе в г. Мамадыш (1961-62 год).
Вскоре начались семейные несогласия. Тяжелые. Все старцы: почаевский старец Кукша; о. Сампсон (с ним я знаком был с 1963 г.), о. Тихон Агриков, прозорливый, – благословили разойтись. Сначала в Академию поехал учиться, в Троице-Сергиеву Лавру. Старцы сказали, что по окончании надо оставить жену и поступить в монастырь".
В Лавре о. Гермоген учился с 1962 по 1965 год. Был однокурсником Владыки Евсевия. Профессора, преподававшие в Московской Духовной Академии, были людьми высокой образованности и духовной культуры.
Несмотря на прошедшие с тех пор 40 лет, батюшка всех их помнит и с любовью о всех рассказывает:
"О. прот. Константин (Ружицкий). Он после войны до самой своей смерти в 1960 году был ректором Академии. После него ректорами были епископы. Он был профессором, преподавал нравственное богословие. Сделал много выпусков. Это был "старинный человек", по словам о. Гермогена, родом из Киева. С ним произошла удивительная история в войну. Кто-то показал немцам, что он, якобы, имеет связь с партизанами. Немцы схватили его, увезли в комендатуру, а оттуда – далеко в лес и оставили там. Он никуда не побежал, а сел на поваленное дерево и стал молиться. А немцы оставили засаду и, если бы он побежал, они убили бы его. Но он молился, предавая жизнь свою в руки Божии. Немцы вернулись, забрали его с этого дерева, вывезли из леса и отпустили.
Проф. Старокадомский, Михаил Агафангелович. Богослов. Геолог. Больших знаний человек. Он старался научить студента. Если ответ на экзамене был слабым, знания неполными, то он восполнял их тут же, во время экзамена. Ему не оценку важно было поставить, а чтобы студент знал.
Проф. Георгиевский. Преподавал Устав Православной Церкви; литургику. "Чтоб знать это, — говорил он, — надо жить в Церкви, жить жизнью Церкви".
О. архимандрит Тихон Агриков. Читал Пастырское богословие. Был святой, прозорливый старец, очень популярный в Лавре, образец жертвенной любви.
Догматическое богословие преподавал проф. Сарычев (в иноках Василий). Был он строго требователен. Заочники трепетали перед экзаменом по этому предмету. Однажды он шел по коридору, и они, не заметив его, говорили: "Когда этот сухарь умрет, то его никто и не помянет". С тех пор он переменил свое обращение со студентами, стал много мягче. Скончался уже в 2000 году.
Проф. истории Шабатин. Читал Историю Русской Церкви, общую Историю Церкви.
Проф. Талызин читал каноническое право. Читал по памяти. И ежегодно повторял из слова в слово. Мы проверяли. Так характер человека соответствует читаемому предмету".
Мы приводим здесь, для истории, заключительный лист диплома Батюшки об окончании Московской Духовной Академии, где хорошо видны подписи почти всех преподавателей, о которых он рассказывает.
Дипломное сочинение на звание Кандидата богословия он писал на тему: "Пастырское служение Святителя Ермогена, Патриарха Московского". Его имя о. архимандрит получит при монашеском постриге в 1978 году.
"После Академии, — продолжает о. Гермоген, — назначили меня в Эстонию. За это время родные переехали в Печоры, и в летнее время я там отдыхал. Познакомился с о. Сампсоном и ездил за него хлопотать, т. к. имел "ход" к Святейшему Алексию I (Симанскому). Келейник Святейшего был отцом нашего классного наставника в Академии, о. Алексия. Святейший и благословил о. Сампсона жить в Москве и помог его устройству там. В Печорах тогда жили Валаамские старцы: о. Михаил, о. Николай, архимандрит Пимен с Кавказских гор, о. Савва. У наместника Алипия все собрались.
В Пюхтицах я прожил без малого 30 лет, с 1965 по 1992 год. Служили вместе с о. Петром Серегиным. Служба была ежедневная. Исповедовали, я – старушек, а он – монашествующих моего возраста. Когда о. Петр ушел за штат, я служил один. Был и духовником, и благочинным, имел 12 приходов. Монастырей тогда было мало, и люди ехали к нам в большом количестве. Не было ни одной епархии, которой бы мы не знали через паломников. Пюхтицы – Печоры – Рижская пустынька – Вильнюс (Свято-Духов монастырь) – Киев (Флоровский монастырь) – Одесса (Успенский монастырь) – Троице-Сергиева Лавра. Вот круг, по которому шло движение паломников.
Монастырь принимал зарубежные делегации. Архиереем Эстонским был с 1961 года будущий Святейший Патриарх Алексий II. Он сохранил монастырь и сделал его "показательным". Он меня и постригал, здесь же, в Пюхтицах, 17 марта 1978 года (в день памяти прпмч. Иоасафа Снетогорского, но батюшка этого святого тогда еще не знал). А принимал от пострига о. Иоанн Крестьянкин, который после смерти о. Сампсона стал моим духовником.
Когда стали отделяться прибалтийские республики, то я не захотел жить в чужой стране и принимать их гражданство. О. Иоанн Крестьянкин и Святейший благословили переехать в Печоры. Я хотел подумать, отдохнуть. Год служил в Варваринской церкви с о. Евгением, с 1992 по 1993 год. Потом приехал Владыка Евсевий. И на зимнего Серафима Саровского, в 1994 году, он предложил мне перейти в Снетогорский монастырь. ( В этот день, по воспоминаниям ин. Арсении, в Снетогорского монастыре было чудо с иконой прп. Серафима – она "оживала").
"Когда еще был жив старец Кукша, он называл меня архиереем. Отец Сампсон то же говорил. И о. Евгений (Тростин) тоже эти слова сказал, и блаженная Анна Михайловна, и Владыка Зиновий (Тбилиси). Но перед смертью о. Сапмсон сказал, что "за годы службы в монастыре Господь уже другой путь тебе избрал". Характер мой изменился. Я потерял властность почти совершенно, предпочитаю "согрешить в сторону мягкости, чем в сторону строгости".
Сейчас о. Гермоген работает очень много, невзирая на возраст и состояние здоровья. Ежедневное участие в Литургии, молебен, исповедь, беседы с сестрами и все увеличивающимся потоком прихожан, келейная молитва. Спасает, силы дает, по его словам, только молитва. Ну и бережное, любовное отношение сестер. "В иной монастырь приедешь, — говорят они, — там матушка на сборы уехала, а духовника вообще нет. А у нас – слава Богу!" А в песенке, в день именин о. Гермогена, сестры пропели: "Не сироты мы у Бога, под защитою живем!" Именины о. Гермогена в 2004 году прошли как большой праздник – прихожане и духовные чада принесли столько роз, что они стояли не только в храме, трапезной и всех служебных помещениях, но в каждой келье. За тяжелый ежедневный пастырский труд платит ему православный народ горячей любовью.
Таковы вкратце судьбы трех основателей возрожденного, после 200-летнего перерыва, Снетогорского монастыря. Архиепископ Евсевий, игумения Людмила, духовник архимандрит Гермоген – три добрые ветви винограда Христова, приносящие сторичный плод. В центре триады – Владыка Евсевий. Он привел, промыслом Божиим, как бы одной рукой игумению Людмилу, имеющую 30-летний опыт духовного служения, а другой рукой – своего однокашника по Московской Духовной Академии, архимандрита Гермогена, с 30-летним опытом духовного окормления женского монастыря, и поставил их рядом на Снятной горе, где они и стоят бессменно вот уже 10 лет, держа на плечах своих святое дело Божие.
Много общего в этих судьбах. Все трое – сироты войны. Как могла одна мать, в разоренной войной стране, вырастить троих, четверых, шестерых детей? Только помощью Божией. И дети видели это. В сиротском детстве – истоки веры. Оттуда же и неизбалованность и жизненная стойкость. Это очень счастливые люди — они всегда были с Богом. Какой любовью и заботой окружала их Мать-Церковь! Православная традиция, как это хорошо видно из истории их жизни, никогда не прерывалась. В их окружении и монахи, и старцы (Кукша, Иоасаф Оптинский, о. Исаакий (Виноградов), блаженная Анна Михайловна, о. Сампсон, о. Тихон Агриков, Валаамские монахи – и всех не перечесть), и высокой, "старинной" выучки профессора и преподаватели Семинарий и Академии… Все трое первооснователей наших сейчас в благодатном возрасте "раннего старчества", между шестьюдесятью и семьюдесятью годами. Велик и драгоценен для нас накопленный ими опыт. Будем же молиться о них, чтоб дал им Господь еще много сил и много лет для дальнейшего плодотворного служения Его Церкви, православному народу, возрождающейся Родине.
[1] Незадолго до смерти, в 1991 году, мама о. Гермогена, тогда уже инокиня Васса, приняла монашеский постриг с именем Магдалина. Дивны дела Господни: обычно отмоленное дитя становится монахом; но отец батюшки Гермогена, Иван Федорович, отмоленное дитя, имел семью. Господь забрал его в войну молодым, тридцатилетним. И вся его семья – и трое детей, и жена – становятся монахами!
[2] В аттестате, полученном 25-летним священником Александром Муртазовым по окончании Саратовской Духовной семинарии в 1960 году, "четверки" встречаются только в цикле языковых дисциплин, да по катехизису. Все остальное "отлично". Семинаристы изучали Священное писание; пять языков (церковно-славянский, русский, греческий, латынь, английский); цикл богословских дисциплин (основное, нравственное, догматическое, сравнительное богословия); историко-церковный цикл (общая история Церкви, история Русской Церкви, секто- и расколоведение); пастырский цикл (литургика, устав, гомилетика); проходили храмовую практику. Изучали и Конституцию СССР. В Академии сюда добавляются: древнееврейский язык; стилистика русского языка; логика. Историко-церковный цикл дополняется курсом истории греко-восточных и славянских церквей, а также курсом истории западных исповеданий. Пастырский цикл – пастырским богословием и каноническим правом. В Академии изучается также патрология (с агиографией) и церковная археология. Так основательно готовит Церковь своих чад к пастырской деятельности.
Родился в 1935 году, недалеко от города Чистополя в Татарии в православной русской семье. Татар в своем семейном окружении батюшка не помнит. "Если и был татарин, давший нам фамилию, то очень давно, где-то в глубине веков". Родители Иван Федорович и Дарья Матвеевна, оба 1911 года рождения.
Батюшка был вторым ребенком в семье. Старшая сестра Анастасия, 1933 года рождения (монахиня Сергия, умерла в 2008 г.); младший брат Борис, 1936 года рождения (сейчас иеродиакон Никон). О. архимандрит так рассказывает о себе: "Жили неподалеку от Чистополя. Воспитывались мы, дети, в православной вере. Бабушка Марфа Васильевна, мать отца, была очень набожна. Она жила с нами. У нее было много детей, но все они умирали в младенчестве. Когда родился Иоанн, мой папа, бабушка пошла в храм, к чудотворной иконе Божией Матери "Скоропослушница", заказала водосвятный молебен и окропила младенца. И Бог его сохранил.
Источник: