В Общественном пресс-центре Псковской области в понедельник, 28 сентября, прошла пресс-конференция с настоятельницей Спасо-Елеазаровского монастыря игуменьей Елизаветой (Беляевой). Основной темой встречи стал проект охранной зоны монастыря.
Представляем стенограмму пресс-конференции.
— Я рада вас всех приветствовать. У нас такое интересное мероприятие, что вы захотели пообщаться со мной вживую, услышать из первых уст, о чем идет речь. Я вам расскажу подробно о проблеме и ее значимости, а потом отвечу на ваши вопросы.
Несколько лет назад во время посещения Костромы Владимир Владимирович Путин сказал: "У России есть золото, алмазы. Но самое дорогое богатство — это православные монастыри и храмы. У нас есть два средств защиты — щит православия и ядерный щит. Ядерный щит подразумевает защиту от внешних видимых врагов. Сохранение и возрождение очагов культуры — это наша защита от врагов невидимых. Сохранение и возрождение очагов культуры стратегически важно для страны и не менее важно, чем ее обороноспособность. Церковь — это училище благочестия в мире. Наши предки, живя на земле, не только строили свое жилище, но и устрояли дом божий. Культура — есть выражение народного духа в архитектурной, художественной, музыкальной формах. Сколь высок был дух православного народа, создавшего храмы Покрова, Василия Блаженного, Новгородскую Софию, Спаса на Крови. И как он отличается от духа носителя иной культуры, точнее антикультуры, тех, кто в течение целого столетия пытался уничтожить то, что было создано нашими великими предками.
Пройдите по Псковской области. Сколько вы увидите храмов, ждущих помощи. Где-то рухнул купол, где-то колокольня, где-то нет крыши. И среди них есть памятники XV, XVI, XVII веков, я уже не говорю о большом количестве памятников XIX века. Картина разрушения ни у кого радости в душе не вызывает. Обратимся к проблемам нашего общества, идет борьба со змеем о трех головах: пьянство, наркомания, распутство. Плачут матери, рушатся семьи, гибнут дети.
Мерзость запустения в храме, мерзость запустения и в душах человеческих. Оказывается, это явление одного порядка. Душа русского человека не восстановится без восстановления храмов.
Вот почему руководители страны: и президент Дмитрий Анатольевич Медведев, и премьер министр Владимир Владимирович Путин, и региональные власти придают вопросам культурного наследия значение стратегически важное. И об этом шла речь, вы все знаете, на Госсовете, который проходил в Новгороде, где был и наш губернатор Андрей Анатольевич Турчак.
Что такое культурно-историческое наследие, и в каком виде оно дошло до нас? Проследим на примере нашей Спасо-Елеазаровской обители. До 1917 года в монастыре насчитывались 35 построек, из них один собор, один храм, 10 часовен, богадельни, скиты, мельница, гостиницы, церковно-приходские школы, детские приюты. В монастыре была богатая библиотека, хранился летописный свод, были иконописцы, была своя кузница, своя мельница. Монастырь был крупным аграрием, в нем проходили сельскохозяйственные ярмарки. Со всей Псковской губернии по Гдовскому тракту во время ярмарок продавали свою продукцию монастырские и крестьянские хозяйства. Вся монастырская округа была процветающим краем. Монастырь закрыли, организовали сельскохозяйственную артель, прошло почти сто лет. Что осталось от былого процветания?
Храм, который нам передали в плачевном состоянии, обветшалый корпус и 33 памятника археологии. Что стало с округой? Местных жителей очень мало, в основном, старики-пенсионеры, летом — дачники. Опять призвали монахов восстанавливать порушенное культурное наследие. Раньше монахи уходили от людей в пустыню, а теперь они пришли в пустыню человеческую. Опустошены не только округа, опустошение в душах человеческих.
Господь пришел на землю и исцелял — глухих, немых, хромых, прокаженных, бесноватых. Слепые — это люди, которые, имея зрения, видят очертание предметов, но невидимое — Бог от них сокрыт. Глухие — это те, кто может слушать музыку, но не может слышать голоса Бога. Хромые — это те, кто с утра встает с мыслью исправить свои дела и поступки, а после обеда нравственно хромает на обе ноги. Прокаженные — это изъявленные грехом, не слышащие голоса совести, и бесноватые, у которых ни разум, ни воля им не принадлежат, этими инструментами человеческого сознания владеет темная сила. Но среди глухих, слепых, хромых есть и люди зрячие. В данной ситуации — это наши государственные деятели, это ученые, это академики, это реставраторы, это архитекторы. Никто не сомневается в том, что за ядерной установкой должны следить люди высокой технической подготовки, вот и культуру нации можно доверить надежным рукам.
Государство поступило мудро: церковь на сегодняшний день является пользователем, имеющим охранные обязательства. И если говорить о монастыре, то он не является собственностью церкви, и здание, и земли отданы ему в пользование. Но монастырь является инициатором воссоздания объектов культурного наследия на историко-культурных территориях. И первое, что мы сделали, когда пришли на святое место, — обратились к специалистам в области историко-культурного наследия. Именно они объяснили нам, как и что мы должны хранить, воссоздавать на историко-культурных территориях. Специалистами института "Спецпроектреставрации" города Москвы под руководством академика Владимир Кеслера был создан документ государственной важности — проект охранных зон. Над ним работала целая группа крупнейших специалистов. Точно такой проект охранных зон академиком Кеслером был создан на такой памятник истории культуры, как Соловецкий монастырь. Эта группа одновременно разрабатывала проект на наш Спасо-Елеазаровский монастырь и проект охранных зон на комплекс Соловецкого монастыря. Кроме того, со специалистами института "Спецпроектреставрации" города Москвы трудились специалисты нашего Псковского института — филиала Московского отделения "Спецпроектреставрации". Специалистам "Спецпроектреставрации" Пскова разрабатывался генплан развития монастыря. Причем надо сказать, что этот документ сначала разрабатывали академики, ученые, затем он был представлен на государственную экспертизу. Государственными экспертами были покойный ныне ученый Владимир Николаевич Выборный и ныне здравствующая Алла Трифоновна Годлевская.
После того, как этот документ был просмотрен экспертами Министерства культуры, а тогда не было еще Росохранкультуры, а было министерство, после того, как эксперты оценили работу ученых, этот документ был представлен на методический совет Министерства культуры РФ. Методический совет министерства культуры РФ — это очень серьезный орган, там собрана серьезная группа ученых, которая дает разрешение на какую-то застройку или не дает. Специалистами методического совета Министерства культуры были к этому проекту даны очень существенные замечания. Я должна сказать, что изначально охранные зоны нашего монастыря запрашивались незначительные. Но методический совет Министерства культуры проект охранных зон отклонил, потому что ученые посчитали, что в территорию памятника необходимо внести такие святые места, как Священная гора (я должна сказать, что такого места, как в нашем монастыре, которое называется Священная гора, нет ни в какой другой обители) и Святое озеро. И после того, как были сделаны некоторые корректировки по проекту охранных зон на основании замечаний методического совета, этот проект был снова передан на экспертизу. Я должна сказать, что на методическом совете Министерства культуры было принято решение о том, чтобы придать Спасо-Елеазаровскому монастырю звание исторического места, достопримечательного места. Этот статус гораздо выше, чем статус федерального памятника. Кроме того, были приняты решения разработать генплан развития на всю историческую территорию монастыря, то есть восстановление комплекса ученые предполагают во всех его пространственных характеристиках, но это тяжелая работа и должна завершаться в течение нескольких лет, и, надо сказать, что мы потихонечку эту работу делаем. Опять же работаем с архитекторами, искусствоведами, археологами, топографами и со всеми другими специалистами, которые выполняют эти задачи.
Учеными была произведена громадная работа, потом работали сотрудники министерства культуры, документы проверяли на соответствие российскому законодательству по вопросам культурного наследия.
Что собой представляет проект охранных зон? В нем три зоны: охранные зоны — это территории в радиусе одного километра вокруг монастыря, где лес, поля, на которых не запрещена сельскохозяйственная деятельность, но и не разрешена застройка; вторая зона — это зона регулирования застройки — территория населенных пунктов, где высота застройки не должна превышать 10 метров, то есть ни один из населенных пунктов не входит в охранную зону, все они располагаются в зоне регулирования застройки. То есть если какие-то люди, проживающие на этих территориях, местные жители или дачники, захотят построить себе двухэтажный коттедж, если они смогут вместиться в размер 10-метровой высоты, то имеют полное право вести строительство на этих территориях. И третья зона — это зона охраняемого ландшафта, где разрешена санкционированная рубка леса, то есть санитарная рубка леса. Вырубание лесов, как у нас идет повсеместно, в зоне охраняемого ландшафта не допустимо.
Собственно проект охранных зон — рабочий документ, в основном, для сохранения историко-культурного ландшафта. Он никак не затрагивает сельскохозяйственную или какую-то другую хозяйственную деятельность субъектов, которые находятся в рамках охранных зон или жителей, проживающих на этой территории. Здесь больше речь идет о том, чтобы на этих территориях не велась разработка полезных ископаемых, чтобы на этих территориях не изменялся ландшафт, чтобы на этих территориях не было никаких вредных производств. Что касается земельного вопроса монастыря, то в собственности монастыря практически земель нет. Монастырю принадлежит земля, находящаяся у него на праве бессрочного, безвозмездного пользования, и эти территории очень небольшие, они находятся в рамках монастырской ограды.
Проект охранных зон Спасо-Елеазаровского монастыря разработан в соответствии с законом об охране культурного наследия и направлен на сохранение памятника в его исторической среде.
Он прошел экспертизу на соответствие требованиям государственного закона об объектах культурного наследия.
Еще должна внести одну ясность. Понятия "Спасо-Елеазаровский монастырь" и "объект культурного наследия" — понятие не равнозначные. Монастырь — это хозяйствующий субъект Русской православной церкви, а что касается понятия историко-культурного наследия, то это есть наше общенациональное, государственное достояние. И поэтому государство в этом вопросе, предусмотрев все сложности нашей ситуации в отношении историко-культурного наследия, в общем-то, я считаю, выбрало очень правильный путь. Чтобы сохранить наше культурное наследие, которое является для нашей страны стратегически важным, были разработаны законы, в том числе и закон об охранных зонах культурного наследия. И процедура защиты и охраны культурного наследия также предусмотрена нашим федеральным законом. В эту процедуру входят исследования в отношении культурного наследия, то есть историческая подоснова, археологическая подоснова, учитываются архитектурные параметры. Затем проводится государственная историко-культурная экспертиза. Таких экспертов в нашей стране пока 14, потому что, чтобы быть экспертом Росохранкультуры, нужно иметь серьезный статус и уровень.
Только эти эксперты имеют право проводить историко-культурную экспертизу. После проведения историко-культурной экспертизы этот проект согласовывается с Росохранкультурой, и только потом он идет на местный региональный уровень, где его согласовывает или исполнительная, или законодательная власть. Вот мы сейчас дошли до той стадии, когда он должен быть согласован на региональном уровне. Все те процедуры, которые он должен был пройти, он уже прошел. Единственная неувязка с этим проектом в том, что положения об историко-культурной экспертизе на самом деле не было. И, несмотря на то, что этого положения не было, мы тем не менее провели все согласно закону правильно. Это проект был одобрен экспертами, был рассмотрен научно-методическим советом, но, когда вышло положение об историко-культурной экспертизе, то естественно законодательное собрание совершенно правильно запросило с нас историко-культурную экспертизу. И сейчас те же самые эксперты, которые работали над этим проектом, проводят еще дополнительно историко-культурную экспертизу. Сейчас это находится в работе, проект у экспертов. Был выезд экспертов на место, сейчас должна приехать еще одна группа, как только будет проведена историко-культурная экспертиза, он сразу поступил на согласование в областное собрание.
И я вам должна сказать, непонятно почему вокруг этого документа, по сути дела рабочего, государственного у нас поднят такой ажиотаж. Я не думаю, что слишком много было шума вокруг проекта охранных зон города Ярославля, который был принят в прошлом году. Никто из местных жителей не пострадал, как жил, так и живет. Уже подписан Юрием Лужковым проект охранных зон города Москвы, это тоже никак не отразилось ни на хозяйственной, ни на экономической деятельности региона. Может, потому такой интерес к проекту охранных зон, что, действительно в Псковской области это первый случай, когда утверждается проект охранных зон Спасо-Елеазаровского монастыря, потому что не было у нас таких случаев. Не знаю, согласован до конца или нет проект охранных зон Изборска. Но то, что эта работа начата, и то, что она будет продолжена, — это однозначно. Следующим будет рассматриваться, насколько я знаю, проект охранных зон Пскова. А, учитывая наличие многих исторических мест и обилие историко-культурного наследия на территории Псковской области, эта работа будет проводиться повсеместно и уже станет нормальным рабочим режимом и нашей областной администрации, и Псковского областного Собрания депутатов, и комитета по культуре Псковской области.
— Некоторое время назад началось строительство подворья монастыря на улице Детской. Оно уже завершается?
— Это тоже один из великих объектов нашего культурного наследия. Дело в том, что это подворье по времени возникло раньше, чем наш монастырь. Если вы знаете историю с иконой "Спас Елеазаровский", то она была явлена где-то в 1348 или в 1352 году на Псковщине. Это чудотворный образ, который по сути дела является покровителем Псковского края, Спас Всемилостивый. И этот образ был явлен в пустынном монастыре, в деревушке Слобода где-то в Порховском районе. Там, кстати, стоит храм, оставшийся от этого монастыря, в очень тяжелом состоянии, некоторые московские архитекторы пекутся об этом храме. И вот там в память, что была явлена икона, был построен монастырь. Это был XIV век. А поскольку эта икона спасла Псков от вымирания (была очень тяжелая эпидемия, и, когда крестным ходом обошли город с этой чудотворной иконой, то местные жители перестали умирать), она почиталась у нас на Псковщине и по всей России, она даже мало пребывала в монастыре, а чаще она была выездная, ее вызывали в разные уголки России к больным людям, там, где было страдание, скорби. И от этой иконы совершалось очень много чудес. Сейчас она находится в Поганкиных палатах. Для того, чтобы икону было уместнее забирать из города в другие регионы России, было построено вот это подворье на улице Детской. На улице Детской находится храм Преполовения Пятидесятницы, мы его называем Детский храм, потому что этот храм посвящен отроку Иисусу. Там сохранились две монастырские постройки. Одна из них XVI века — настоятельский келейный корпус, а вторая постройка — XIX века. К сожалению, так сложились обстоятельства, что монастырский дом, келейный корпус, там, где проживали монахи, незаконно, еще в бытность администрации, когда мэром города был Прокофьев, был продан в собственность частным инвесторам. Так его с рук на руки перебрасывали, перекупали. Сейчас там находится гостиница "Фаворит" и одновременно церковь ведет там реставрационные работы на двух федеральных памятниках — это храм Преполовения Пятидесятницы и дом настоятеля. Я думаю, что в следующем году мы завершим реставрацию дома настоятеля.
Я должна сказать, что во время реставрации действительно произошло большое чудо. Храм Преполовения Пятидесятницы был очень сильно разрушен, там была немецкая мастерская для ремонта танков. Вы представьте, средневековая постройка, а туда заезжали танки во время войны, которые немцы ремонтировали. Потом там была кузница уже в советское время. У него был вынут целый проем стены. Нам на противоаварийные работы, на спасение храма Министерством культуры РФ выделено где-то 2 млн. рублей по программе "Культура России". Вот было действительно чудо. Деньги пришли только в августе, а в декабре мы закончили полностью реставрацию этого храма. За три месяца мы вывели его не только из аварийного состояния, мы отреставрировали его практически за эти незначительные средства. И, когда комиссия Министерства культуры приехала принимать работы, то они не поверили, что за такое короткое время можно было вывести из аварийного состояния и отреставрировать этот храм. И, надо сказать, они даже с синоптиками сверялись, был декабрь месяц, а вели еще штукатурные работы, было тепло. Молились, и Господь дал, погода была хорошая, и мы смогли справиться с этой задачей. Ну и, конечно, стоит вопрос о том, как дом, который сейчас находится в частных руках, тем более памятник, вернуть, чтобы воссоздать полностью комплекс Спасо-Елеазаровского подворья, тем более возвращается икона, разговор идет о том, чтоб вернуть икону обители, поэтому у святыни должен быть и дом. Подворье Спасо-Елеазаровского монастыря было тем самым домом, где находилась икона "Спас Елеазаровский".
— В случае, если охранные зоны, разработанные специалистами, будут приняты, попадет ли в нее спортивный лагерь "Барс", и какова, на ваш взгляд, будет его дальнейшая судьба?
— Да, в охранную зону попадает спортивный лагерь "Барс" и надо сказать, что приезжала на место эксперт Росохранкультуры Алла Трифоновна Годлевская, которая готовит историко-культурную экспертизу. Были разговоры с ней, разговоры велись областной администрацией, что это социально-значимый объект, что, конечно, он должен жить, он должен развиваться. Алла Трифоновна как эксперт Росохранкультуры сказала категорически, что лагерь должен находиться в охранной зоне. Тут, понимаете, у нас юридическая тонкость идет, что заключение специалистов Росохранкультуры является основополагающим. Почему? Потому что, я еще раз говорю, что государство не просто так экспертизу доверило в очень надежные руки, и поэтому здесь с экспертизой придется считаться. Но, что касается лагеря "Барс", то она сказала, что возможны потом какие-то доработки этого проекта или какие-то нюансы, которые надо будет решать в рабочем порядке. Этот лагерь жизнедеятельности монастыря никак не мешает. У нас с ним нет абсолютно никаких противоречий. Пока эта территория нас не интересует, поэтому я думаю, что у него есть перспективы. Но я бы, конечно, хотела бы, чтобы государство обратило внимание на важную тему — забота о подрастающем поколении, и чтобы у лагеря "Барс" был хороший плавательный бассейн, была хорошая тренировочная база.
Они находятся на очень маленькой территории. С одной стороны они зажаты болотом, с другой стороны там недостаточная территория, что для детей, конечно, очень мало. Детям нужны нормальные пространственные территории, и, я считаю, что, если мы хотим вырастить здоровое полноценное поколение, то мы должны подумать, где и в каких условиях воспитывать детей. Ну, а пока у нас нет средств, как всегда. Естественно, лагерь "Барс" должен жить и дети должны обучаться плаванию.
— У меня в руках приложение к постановлению заксобрания, куда проект поступил на рассмотрение, но был отложен до завершения экспертизы. Несколько вопросов. Тут написано, что ограничение по постройкам идет 8 метров, а вы сказали, что 10 метров?
— Вы знаете, тут процедура такая, что проект постановления готовит комитет по культуре Псковской области, затем он идет на согласование в Росохранкультуру. И наш комитет по культуре предложил высоту застройки 8 метров, когда я привезла на рассмотрение этот документ в Росохранкультуру, то специалисты Росохранкультуры посчитали, что лучше этажность немножко увеличить.
— Здесь в каждой из трех зон идет постоянно отсылка к некому уполномоченному органу, который будет решать все вопросы с перестраиванием построек в деревнях, которые попадают во вторую зону. Что это за орган, кто в него будет входить, и как он будет контролировать деятельность людей?
— Контролирующим органом по проекту охраны исторического наследия, естественно, является комитет по культуре Псковской области. То есть это госорган. Мы, еще раз говорю, пользователи, которые имеют на руках охранные обязательства, с которых власть имеет право спросить, так ли мы используем объект культурного наследия. Нас обязывают делать такие документы как проект охранных зон, согласно нашему федеральному закону, но контроль за всеми этими исполнительными действиями, конечно, будет возложен на администрацию Псковской области.
— То есть это не будет орган, в который войдут и представители монастыря, и государства, и местные жители. Это будет сугубо госкомиссия?
— Это государственный орган. Вся ответственность лежит на госоргане, но госорган спрашивает это с монастыря, естественно.
— Сегодня появилось письмо, которое подписано 35 жителями деревни Елизарово, которые высказываются категорически против попадания своей деревни в эту зону, потому что они опасаются за то, что будут ограничены в своей деятельности. Как Вы к этому относитесь, проводится какая-нибудь работа, и пытались ли вы найти общий язык с людьми?
— Что касается деревни Елизарово, то там не 35 жителей. Там на одной стороне деревни проживают 7 жителей, на другой стороне деревни — 3 дома. То есть всего в деревне Елизарово на сегодняшний день в частном секторе находятся семь домов. За 8 лет существования монастыря на этой территории никому из этих местных жителей никаких препятствий в отношении их хозяйственной деятельности не чинилось. Эти жители имеют пилорамы, выпиливают лес в окрестностях и, тем не менее, продолжают заниматься своей деятельностью беспрепятственно.
Что касается жителей деревни Елизарово, то я должна сказать, что, если их дома находятся на землях историко-культурного назначения, то, естественно, застройка там запрещена, поскольку это территория памятника. Но никто этих жителей с их территории, из их домов выселять не собирается. Они как жили, так и будут жить. Там есть кусочек деревни Елизарово, который находится в зоне регулирования застройки. Вопрос с жителями решается церковью. Некоторые из жителей все-таки посчитали, что соседство с монастырем в таких несколько зажатых условиях их не устраивает, поэтому они обращаются в монастырь, и мы действительно содействуем в том, что этим жителям улучшаем жилищные условия. В основном, это пенсионеры, это старые бабушки.
Кому-то мы купили квартиру в городе, кому-то выплатили большую сумму денег. Те, кто пожелают переселиться с этих территорий, обращаются в монастырь, и мы изыскиваем средства через наш попечительский совет, как помочь этим людям. А те, которые хотят проживать на этих территориях, их никто не притесняет, и они спокойно занимаются своей деятельностью. Ни нам не мешают, ни мы им, я думаю, не мешаем.
— А сколько человек продали монастырю свои участки?
— 7 или 8. Если у нас сейчас в деревне Елизарово где-то 10 частных домов, я имею в виду те, которые находятся на территории памятника, а было 17. Из них 7 добровольно пожелали, чтобы монастырь выкупил у них эту землю. Причем постройки эти нам не годятся, потому что мы восстанавливаем памятник, а на территории памятника за годы советской власти, к сожалению, оказались местные жители. Ведь не нужно думать, что монастырь был в рамках той территории, на которой мы сейчас находимся. Не было федеральной трассы, монастырь рассечен на две части. В этом трагедия нашего монастыря. В России немного таких случаев, чтобы территория монастыря была расчленена федеральной трассой. Речь идет о восстановлении всего монастырского комплекса. Но я еще раз говорю о том, что все вопросы решаемы и решаемы не столько государством, поскольку у государства нет денег на отселение и не предусмотрено это ни в каких программах, а решаются они церковью. Раз церковь призвана к тому, чтобы участвовать в восстановлении историко-культурного наследия, то мы здесь выполняем государственную задачу и всячески поддерживаем государство и нашу правящую власть. И я очень сейчас довольна тем, что у нас такое единомыслие во власти. Такого же мнения и президент Россия Дмитрий Медведев. Он так и сказал: "Давайте подумаем о вопросах вечностных". Вот с чего началось заседание Госсовета. Что вопросы историко-культурного наследия — это вопросы вечностного характера. Того же мнения и премьер, и наша региональная власть, так что в этом плане стало как-то интересно работать.
— Кто был инициатором переселения людей: монастырь или сами люди просили о помощи?
— Это были сами люди. Я даже вам расскажу, какие это были истории. Самый первый дом, который мы купили у местных жителей, находился рядом с собором Трех Святителей. В нем жил Михаил Николаевич, сторож (когда мы пришли в монастырь он работал еще с реставраторами) — уникальный человек, очень интересный. И Владыка попросил, потому что негде там было жить: "Не могли бы вы продать ваш дом". Они сначала как-то неохотно согласились, потом все-таки в обмен на хорошую квартиру решили уступить дом монастырю. Действительно в Пскове была найдена хорошая квартира, и люди переехали, но Михаил Николаевич не захотел жить в городе, приехал ко мне и попросил разрешения остаться жить в монастыре. Мы к тому времени купили еще один дом, и этот дом его оставили. Он, имея квартиру в городе, жил у нас в монастыре. И, надо сказать, он у нас скончался, он трудился у нас в монастыре, и до сей поры его семья с нами в очень хороших отношениях. В монастыре трудится его дочь, работала его супруга.
Затем у нас в монастыре работал тоже хороший человек — Вячеслав Николаевич, а потом он скончался. Его супруга пришла и сказала, что не может тут оставаться. Мы ее опекали, помогли ей. Она боялась одна ночевать, послушница ночевала с ней вместе в доме. И потом она пришла и попросила, дети пришли ее попросили о помощи. Ну и по договоренности с детьми мы заплатили за этот участок и дом, а ее забрала дочка к себе на жительство. Есть и интересные случаи. Некоторые из местных жителей заявляют мне такие вещи: "Вот я вам отдам свой дом, но по стоимости домов на Рублевке". Я говорю, что может мне тогда на Рублевке коттедж купить тогда. Живите себе спокойно, вы нам не мешаете, и мы вам тоже не мешаем никак.
— Монастырь располагает средствами, чтобы выкупать дома жителей?
— Монастырь не располагает никакими средствами. У нас нет прихода, потому нет дохода. Но средствами располагает Господь Бог, мы все это знаем, и если это надо и ради Христа, и ради людей, то Господь помогает. Находятся добрые люди, я могу обратиться к нашим попечителям, у нас есть Попечительский совет, и поставить перед ними задачу, что есть пожилой человек, который нуждается в улучшении жилищных условий, и нам эту проблему надо решить. Я еще раз говорю, что это государственная проблема, но средств в государственном бюджете на такие серьезные вещи у нас не предусмотрено. А поскольку нас сделали пользователями культурного наследия, по сути дела, ответственными за все это, то эти вопросы приходится решать самостоятельно. Мы никаких претензий к этому не имеем, и с Божией помощью решаем их сами.
— Можно ли примерно назвать порядок цифр, инвестированных монастырем в переселение жителей, и за какой срок все это было сделано?
— Коммерческая тайна. Но я вам скажу, что средства немалые, счет идет на миллионы рублей. Ну, вы знаете, что жилье сейчас очень дорогое, поэтому, естественно, что решение таких вопросов достаточно дорогостоящее.
— Вы сказали, что в охранную зону войдут Святое озеро и Святой холм. Я немножко знаю Елизарово, где это находится? Святое озеро — это не там, где "Барс"quot;? И где Святой холм? И в чем там святость?
— Что касается озера, то наше предание монастырское говорит о том, что Святое озеро было известно исторически еще со времен княгини Ольги. Когда княгиня Ольга ездила в Гдов, чтобы мстить за смерть своего мужа, она купалась в водах этого озера. И оно исторически даже, есть у нас такие источники, называлось Ольгино озеро, то есть по сути дела оно рассматривалось как святое еще до того, как монастырь появился на этой территории. Но есть свидетельства, наши источники об этом говорят, наши церковные предания, что в день памяти преподобного Ефросина, 28 мая, не только из Псковской области, Псковской губернии, но и других уголков России привозили на это озеро детей с ослабленными ногами, и были случаи исцеления в этом святом источники. У нас в наших монастырских источниках такие свидетельства есть. Я вам должна сказать еще об одном чуде, которое совершилось уже в наше время. Автор проекта охранных зон, архитектор Елена Владимировна Пуришева, которая возглавляла группу специалистов, работала над этим документом. В ее жизни произошла такая печальная история, она упала и повредила позвоночник. И, когда я приехала в институт "Спецпроектреставрации", чтобы заказать этот документ, она охотно согласилась возглавить эту работу. Я была очень удивлена, что человек, а муж ее известный архитектор — Иван Борисович Пуришев, что человек уже в таком серьезном возрасте все-таки решился взяться за такую серьезную работу. Они приехали сюда, занимались исследованиями, работали. Был ноябрь месяц и она, зная о том, что это святое озеро, искупалась в нем. Прошло, наверное, года два-три, мы уже работали с этим документ, и как-то с ней встретились, и она сказала: "Знаете, матушка, я боюсь об этом говорить, но в то же время я должна с вами поделиться и сообщить об одном значимом для меня событии. Когда я вернулась из Елизарова, я пошла к врачам, которые поставили очень тяжелый диагноз". Перспектива была плохая, если бы все развивалось по этому сценарию, она должна была остаться без ног. Она сказала, что я не знаю, как это расценивать, но после того, как я искупалась в вашем озере, потом я попала к своим врачам, и диагноз был снят. До сих пор она в здравии пребывает, проблемы со здоровьем ее не беспокоят и это действительно был случай чудесного исцеления в этом озере.
Возьмите Дивеевский монастырь, там есть целая река Сатис, на которой построены очень красивые купальни, целый комплекс, куда люди приезжают и получают много исцелений. И у нас с вами, на нашей Псковской земле, есть удивительный водоем — Святое озеро, в котором много было исцелений. И есть много свидетельств тому, что да, действительно такие чудеса происходят.
Что касается еще одного святого места нашего комплекса — эта Святая гора или как ее еще называют Священная роща. Священная роща — это место, где изначально начинался монастырь. Там на высокой горе, на берегу озера Ефросин построил первый храм, храм Преподобного Онуфрия Великого. Там была часовня, там были первые братские кельи, то есть по сути дела, начало монастыря было положено на этой Священной горе или Священной роще. Затем, когда Ефросин стал молится о том где быть Соборному храму, то ему было видение Трех Святителей на месте, где сейчас стоит собор Трех Святителей. Причем там протекал рукав реки, и монахи, чтобы построить этот храм вскопали соседнюю гору и засыпали рукав реки. И нам сейчас наши современные исследователи и реставраторы говорят о том, что да, действительно, храм стоит на воде. Когда мы шурфили фундаменты храма, то брали большие шесты и опускали вниз, и дна там нет. Там громадное количество воды. Поэтому Священная горка — это место, где изначально начинался монастырь. Затем монахи спустились вниз под гору, и, надо сказать, что архитектоника этого святого места тоже имеет свой глубочайший смысл. Смыл какой? Что на это горе стало кладбище расселяться, и первых три игумена монастыря были похоронены в подклетье вот этой первой церкви Ануфрия Великого, причем мощи, останки их были нетленными. Затем возле храма стали хоронить монашествующих, которые с течением лет умирали в обители. На самом деле сейчас Святая гора — это место православного кладбища, где примерно по нашим синодикам насчитывается более трех с половиной тысяч захоронений. У нас есть фотографические снимки этого кладбища, там были захоронены не только монашествующие, но и какие-то высокопоставленные люди нашего Отечества или защитники Отечества. Там уникальные памятники, то есть это некрополь. Поэтому, естественно, ученые специалисты не могли обойти вниманием два этих святых места.
— Когда вопрос охранной зоны обсуждался в областном Собрании, указывалась на то, что имеется противоречие зон монастыря с зонами храма Трех Святителей. Почему так получилось, и кто виноват в этом противоречии?
— Если мы говорим о нынешней ситуации Спасо-Елеазаровского монастыря, то там 33 памятника археологии и два памятника, которые сохранились — собор Трех Святителей, он в крайне аварийном состоянии, и Братский корпус, памятник регионального значения. Но, поскольку Спасо-Елеазаровский монастырь очень значимый, то спор был — делать проект охранных зон на собор Трех Святителей, сохранившийся федеральный памятник, или делать проект охранных зон на полный монастырский комплекс. Конечно, ученые сразу сказали, что нет, мы имеем дело с комплексом, с исторически очень важным, идеологически очень значимым, поэтому, естественно, это должен быть проект охранных зон Спасо-Елеазаровского монастыря. Ну а потом, когда мы пришли на региональный уровень с нашим проектом, то тут начались юридические зацепки, что у нас на охране стоит федеральный памятник — собор Трех Святителей, он имеет доминирующее значение для данного комплекса, а поэтому ему должны принадлежать эти охранные зоны. Я вам должна сказать, что Спасо-Елеазаровский монастырь рассматривается как памятник регионального значения, памятник федерального значения и как памятник выявленный, памятник археологии. Сейчас все это приводится в соответствие, и ему будет придан статус или федерального, или регионального памятника, который включает в себя объекты как федеральные, так и региональные, так и археологические. У памятника Спасо-Елеазаровского монастыря есть паспорт.
— Упоминался образ Спаса Елеазаровского, о передаче которого идет речь. Ряд искусствоведов высказывают озабоченность, образ очень древний, непростой сохранности. Насколько сейчас имеет смысл его из музея передавать в монастырь и не лучше ли его заменить качественным списком?
— С вами приятно работать.
— А с кем неприятно? С общественным Советом, с депутатами областного Собрания?
— Не знаю, мне со всеми приятно. Везде интересные люди и со всеми интересно.
Что касается иконы Спаса Елеазаровского. Да, я знаю, что некоторые специалисты озабочены этим вопросом. У нас был разговор об этом с Саввой Васильевичем Ямщиковым. Но когда был сделан запрос, а запрос был сделан очень давно, мы обращались к правительству Российской Федерации с просьбой передать святыню монастырю. Но ответ был, как сказать, ни да, ни нет. Потом было еще обращение на имя президента Медведева Дмитрия Анатольевича и, естественно, обратились сразу к специалистам, которые компетентны в решение таких вопросов. И я думаю, что самым компетентным был Савва Васильевич Ямщиков. С ним об этом и велась речь. И я очень благодарна Господу, что меня Господь сподобил встретиться с ним незадолго до его кончины.
Мы встретились в дороги, в пути, в поезде Москва-Псков. И шел об этом как раз разговор. И он мне сказал: "А вы, матушка, понимаете, какая должна быть сохранность этой иконы и условия ее хранения?" Я все по пунктам перечислила, что от нас зависит: это пуленепробиваемый киот, это температурный режим, это два реставратора в штате, чтобы святыня была действительно опекаема со всех сторон. И поскольку идет речь об этой передаче, то мы сейчас серьезно к этому готовимся. У нас ведутся очень серьезные работы, установлено видеонаблюдение по всему периметру монастыря. И, естественно, мы понимаем, что принимаем на хранение великую святыню и наше национальное достояние. Но, что касается того, правильно, это или неправильно, то это правильно. Почему? Потому что святыне должно отдаваться должное почитание, во-первых. А во-вторых, иконы, вы должны понимать, — это живые существа. От икон бывает много исцелений, много чудес. Иконы в нашей жизни принимают самое живое участие, когда она находится в храме. Вот в музее они почему-то не чудотворит. Не знаю, есть такие случаи или нет, я не слышала. А когда она находится в храме, то ее живое присутствие вершит чудеса и, надо сказать, что, действительно, люди наши, которые обременены страданиями, скорбями, имеют право на то, чтоб прийти и поклониться святыне и попросить помощи у этой святыни. Вот буквально я вам могу только несколько случаев привести. У меня была на днях одна женщина, у которой была очень тяжелая жизненная ситуация, какие-то суды. И она приехала в обитель помолиться, попросить помощи, чтобы эти обстоятельства как-то разрешились. Буквально я к вам сейчас ехала, она мне звонит и говорит: "Матушка, вы знаете, вы не поверите. У меня весь этот вопрос буквально снят с повестки дня". Она сегодня должна была идти в суд на какие-то долгие разборки, и вот отказали в исковом заявлении человеку, который подавал на нее жалобу, а она руководитель очень большого предприятия.
И таких случаев очень много, поэтому святыня должна находиться там, где ей подобает быть. Дом Божий — это есть Дом Божий, а Спас Всемилостивый, в котором мы все нуждаемся, если икона будет передана, то это будет для всей нашей страны большим знаменем. Я считаю, что это правильное решение президента и нашей власти правящей.
— Я хотел уточнить, меня просто уверяли, что чудотворные свойства передаются на список с иконы?
— Я не работаю в небесной канцелярии, ничего не могу сказать вам по этому вопросу. Бывают такие случаи, есть чудотворный образ Святителя Николая Зарайского, и этот образ мы точно не знаем, где находится, а вот копия с этого чудотворного образа чудотворная. Но вопрос не в этом. У нас утрачена икона Николы Зарайского, поэтому тут сложно сказать, как у нас утрачена Цареградская Икона Божьей матери. А когда есть живая святыня, явленная. И потом я еще раз говорю, что святыне должно быть отдано должное почитание, она должна не в музее где-то в закуточке пылится, она должна быть в киоте красивом и на том месте, где ей подобает.
— Существует псковская великая святыня — икона Любятовская, ее чудотворный список, сделанный с оригинала, чудотворит.
— Я еще раз говорю, что это Божественный промысел. Я думаю, что надо довериться Божественному промыслу и нашей правящей власти.
— Хотелось бы прояснить ситуацию с Олегом Дементьевым. Следует ли мне, как корреспонденту, воспринимать это шаг церкви как шаг по устрашению корреспондентов, что и нас вы можете предать анафеме. И второй вопрос: я знаю, что есть каноническая сторона и вопрос предания анафеме — это процедура, прописанная церковью, и это должен был утвердить Патриарх Кирилл, но этого до сих пор не произошло. Тем не менее, вы — основной фигурант той статьи, которая была написана корреспондентом.
— Ну что я могу сказать. Я не знаю Олега Дементьева. Я с ним не знакома. В отношении него как личности я ничего сказать не могу. Что касается моей человеческой позиции, я должна всем желать добра и блага. И, прежде всего, для меня благо состоит в том, чтобы человек не погубил свою душу. Поскольку я служитель церкви, то для меня самое главное в отношениях с людьми и в отношении к людям, это то бесценное богатство, которое он носит в своей душе, это бесценная человеческая душа. Поэтому я всей душой желаю того, чтобы душа Олега Дементьева не погибла. Он себя считает человеком неверующим. Но дело в том, что считаем мы себя верующими или не считает, есть реальность нашего бытия земная и есть реальность бытия потустороннего мира. И рано или поздно мы все туда придем и, как говорил один Владыка: "Там неверующих не будет". Мое личное пожелание, чтобы человек покаялся. Человек согрешил, и грех его известен, потому что то, о чем он писал, не водится в монастыре. В монастырь принимают людей очень проверенных.
— Я знаю, вы судитесь с ним. Эта юридическая сторона известна…
— Вы меня не перебивайте. Ладно? Вы попросили, и я отвечаю на вопрос. Процедура принятия в монастырь очень сложная. В монастырь идут люди, которые, прежде всего, для себя приняли решение послужить Богу. И, стало быть, эти люди берут на себя определенные обеты, отрекаются от многих благ, которые неприемлемы для человека духовного. Чтобы принять в монастырь, человек должен проработать в обители два года. По уставу нашего монастыря идет испытательный срок, после которого человек может написать прошение в обитель, но его могут не взять. Понимаете? Это надо благословение правящего архиерея и старца. Чтобы одеть на себя монашескую одежду, для этого надо о-о-о-о-о как много пройти в этой жизни и много чего понять.
Что касается людей, которые приезжают в обитель, а мы открыты для всех, то приезжают и падшие, и заблудшие, и те, которые нуждаются в помощи. Это люди, мир от которых отказался, и мы не имеем права закрыть дверь. Для них мы последняя надежда на грани отчаяния. За нравственное состояние этих людей мы не отвечаем. Мы пытаемся им помочь. Вот у меня недавно был случай. Жители местные привезли девочку, которая увлекается наркотиками: "Матушка, помогите, матушка, не оставьте нас в нашей беде". Вот сейчас я в таких случаях людям отказываю, потому что местность сельская, языки длинные, люди не понимают, кто тут монахи, а кто не монахи. Раз они тут ходят, значит, они есть монахи. Понимаете? Поэтому мы сейчас таких экспериментов не проводим. Есть реабилитационные центры, есть священники, которые занимаются наркозависимыми. Мы же от этого отказались. Почему? Потому что раз люди этим так взволнованны и переживают по этому поводу, значит, эти несчастные будут искать себе место в другой обители. Хотя я должна вам сказать, что по опыту даже нашего монастыря, 4 человека, которые были в очень тяжелом состоянии, наркозависимые по благословению священников Санкт-Петербургской епархии проходили реабилитацию в нашей обители. Четыре девочки, которые нашли свой путь, завели семью, родили нормальных детей, и я благодарна Господу, что Господь помог нам сделать это доброе дело. И я до сих пор переживаю один случай в своей жизни, когда ко мне обратилась мама и попросила, чтобы мы приняли на реабилитацию девочку, которая страдала от наркомании. Я отказала, а через два месяца ребенок умер. Понимаете, это очень серьезный вопрос и очень тонкий в отношении вот таких трудных детей, которые попадают в такую тяжелую зависимость. И что касается монашествующих, то монашествующие о тех пороках, о которых пишут, и слыхом не слыхивали, потому что не для того мы уходим в монастырь, не для того мы одеваем черную одежду. Поэтому дай Бог Олегу Дементьеву покаяться, а что касается анафемы, то это мера, которая пресекают зло, и не вредит человеку. А зло тут состоит в чем? Чтобы не было соблазна, это мера пресечения соблазна. Что касается того, как процедура анафемы приемлема в церкви, то есть очень много канонических правил, в том числе, которые освящены нашими святыми отцами. Любой правящий архиерей в рамках своей епархии может мирянина предать какой-то форме духовного прещения. Он не всей полнотой русской церкви анафемствует, а только в рамках нашей епархии. Может, он пойдет в другую епархию, и его там примут как мученика. Такая практика в других епархиях есть, там и прокуроров отлучают. Не знаю, журналистов отлучают или нет, а прокуроров точно.
— А можно сослаться на прецедент, где отлучили прокурора?
— Не могу сказать, но знаю, что такие случаи есть.
— Это по России, сейчас?
— По России, сейчас, да. Нравственное состояние нашего общества настолько плачевно, что, когда человек грозит небу кулаком и замахивается на святыню, то это предел безумия. И чтобы люди как-то пришли в чувство, в ум и почувствовали, что они в этом мире всего на всего маленькая песчинка, церковь вынуждена прибегать к таким вот крайним мерам. Опять-таки ради блага.
— А вы общались с кем-то из патриархии, может с Владыкой, с кем-то из его заместителей, они разделяют это или никак не реагируют?
— Я вам должна сказать, что я к этой процедуре не имею отношения, потому что я настоятельница монастыря, и поэтому не могу вам сказать, как будут решать этот вопрос церковные иерархи. Это не ко мне вопрос.
— Тем не менее обвинения в Вашу стороны были брошены и считается, что вы были инициатором этого решения?
— Какого?
— Предания анафеме.
— Ну, вы знаете, я не указчик правящим архиереям. Меня в этом никто не послушает. Почему сложилось мнение, что я инициатор. Нет. Дело не в инициативе. Вы немножко путаете разные вещи. Вы должны понимать, что служитель Божий, наверное, все-таки имеет слух и слышит Господа. И если святейший патриарх или какой-то правящий архиерей принимают какое-то решение, я думаю, что принимает он его не в одиночку, а очень глубоко помолившись. Что касается наших первосвятителей, то их сердца болят за каждого человека, за каждую душу. Нашему Владыке каждый человек в епархии дорог как Божее достояние. Поэтому говорить, что кто-то там что-то инициирует, какие-то там заставляет делать вещи — это неприемлемо в рамках церкви. У нас у каждого есть свое место, свое предназначение и свое послушание.
— Правильно ли я понял, что эта форма прещения, которая была произнесена в адрес журналиста, который считает себя неверующим, для него ничего не значит. Правильно ли я понял, что это знак не для Олега Дементьева, а для других?
— Так, мы с вами обсуждаем проект охранных зон или Олега Дементьева? Если еще есть вопросы по проекту охранных зон+ а на эту тему я, сколько можно, ответила. Достаточно.
— У каждого святого места есть предназначение. На ваш взгляд, какую миссию несет Ваша обитель в рамках историко-культурного наследия в нашей стране?
— Считаю, вы правильно сказали, Богом определено свое назначение. Миссия Спасо-Елеазаровской обители очень высока и очень значима для истории России и даже для ее современности. Буквально 30 сентября в день памяти святых мучениц Софии, Веры, Надежды и Любови празднуется в нашей обители день встречи Цареградской иконы Божией Матери, которая была принесена из Константинополя основателем монастыря преподобным Ефросином в 1448 году на Псковскую землю. И нашу святую обитель называют престолом третьего Рима. Называют родиной Русского апокалипсиса. Если мы говорим о государстве Третий Рим, то мы говорим о России, а если говорить о престоле III Рима, то это Спасо-Елеазаровский монастырь , потому что сюда пришла икона Божией Матери Цареградская, хранительница I, II, III Рима. Монастырь именуются историками престолом Третьего Рима. Это, я думаю, очень о многом говорит. Наш монастырь сыграл в истории России очень большую роль. Вы знаете, что объединение земель вокруг Москвы осуществлялось через миссию преподобного Сергия. Именно Преподобный Сергий был тем политическим деятелем, который стал инициатором того, чтобы укрепить московское княжество. Он молился о России, он благословил победу на Куликовом поле, а преподобный Ефросин — это младший современник преподобного Сергия. Он принес в Россию великую святыню — Цареградскую икону Божией Матери. Эта икона была хранительницей Первого, Второго и Третьего Рима. И победа в Великой Отечественной войны произошла в день памяти иконы Цареградской, а память празднуется два раза в году: 30 сентября и 8 мая. Я думаю, что это о чем-то говорит, потому что мы живем под покровом Царицы Небесной. Была Великая Отечественная война, Третий Рейх сражался с Третьим Римом, и победа произошла в день памяти Цареградской иконы Божией Матери 8 мая. Стало быть, Царица Небесная не оставила нашу землю. Она ей покровительствует, она ее защищает, и она дает знамения этой победы. Еще одно интересное событие. Вы знаете, что инаугурация президента Дмитрия Анатольевича Медведева была 7 мая, а Путин принял свои полномочия 8 мая в день памяти Цареградской иконы Божией матери. Обитель Спасо-Елеазаровская была открыта 5 мая 2000 года, то есть накануне празднования дня памяти этой иконы. Я уже не говорю о старце Филофее, который дал России государственнообразующую идею, и наша обитель внесла уникальный вклад в создание русской государственности, поэтому такое большое значение придается нашему монастырю учеными.
— В самом начале заговорили о развитии монастыря. Может, вы назовете ту территорию, которую вы планируете обнести монастырской оградой, и как собирается развиваться монастырь?
— Спасибо, хороший вопрос. Я забыла рассказать о перспективах развития монастыря. До революции монастырь был процветающим, и вместе с ним процветала вся округа. Я думаю, что задумываются и наши церковные деятели, и государственные о том, что важной задачей нашего государства является подъем сельского хозяйства. Какие бы ни были недра, но народ должен быть сыт, народ должен работать на земле. Земля она и кормит, и воспитывает, и даже исцеляет. Поэтому, естественно, мы намерены развиваться, и мы намерены развиваться так, чтобы могли себя сполна обеспечивать продуктами сельскохозяйственного питания. К нам приезжают паломники, за помощью много обращается людей, которые нуждаются в питании, поэтому нужно развиваться. Кроме того, в монастыре должна вестись просветительская работа, и она, конечно, должна стоять на первом месте. Мы выкупили клуб у нашего местного муниципалитета, сейчас мы разрабатываем проектную документацию на то, чтобы на его базе создать культурно-образовательный центр для детей. Там предусматривается конференц-зал и несколько учебных классов, в которых мы намерены местных детишек обучать рукоделию. Вы знаете, что сейчас сложности с работой и много всяких трудностей в нашей жизни, а дети там многие обездоленные, из трудных семей, поэтому, если мы сможем дать им какие-то навыки, чтобы они потом смогли зарабатывать себе копеечку, то это будет очень уместно.
Мы сейчас строим медицинский центр. В округе нет никакого медицинского обслуживания, медпункты закрыты. А население хоть и небольшое, но нуждается в этих услугах. В Медицинском центре на базе монастыря не только будут обслуживаться те, кто проживают в монастыре, но и те, кто обратиться за помощью из местного населения.
Затем в монастыре, если все будет хорошо, с Божьей помощью, планируется создание детского приюта и богадельни. Инфраструктура монастыря должна быть восстановлена, потому что у церкви есть такой аспект как социальное служение. Наше дело — заниматься молитвой.
Монастыри создаются для того, чтобы было, кому молиться за мир. Ко мне приезжала знакомая женщина из Санкт-Петербурга, и она мне все говорила: "Не понимаю, зачем монастыри нужны?" Потом она пожила три дня и говорит: "Вы знаете, я поняла, монастыри нужны для того, чтобы было, кому за нас молиться". Потому что если мы в нашей жизни делаем так много ошибок и попадаем в сложные обстоятельства, то кто-то должен за нас молиться, монастыри выполняют такую миссию — они замаливают грехи мира.
Источник: Псковская Лента Новостей